(продолжение, страница 2)
Отца своего я не помню, помню только его похороны. Была зима (февраль 1939 г., прим. автора), когда гроб выносили, я залез на стол и смотрел в замерзшее окно.Потом началась война. В первое время она у нас не ощущалась. Но фронт приближался, и вот первый авиационный налет на город. Мама и дед были на работе, бабка с дочерьми Марией и Ниной – на бахче, а мы с сестрой под надзором у соседской бабушки Вари. С первыми разрывами бомб она нас спрятала под кровать. После налета я выковыривал еще теплые осколки из стены сарая. Бомбардировки стали чаще, и дед для спасения от них вырыл в склоне оврага пещеру. Но прятаться в ней нам не пришлось, так как кто-то из знающих людей предупредил деда, что при близком взрыве она обрушится и нас завалит. Мы перебрались в тоннель дамбы, перегораживающей Ельшанский овраг. В тоннеле вдоль стен были поставлены кровати, и на них располагались люди, а между кроватями, посреди тоннеля тек ручей. Людей в тоннеле было много, как потом говорили почти две тысячи человек. Вместе с людьми здесь были куры, собаки и другая домашняя живность. Вход в тоннель был закрыт мешками с песком, оставляя лишь небольшой проход.
Мой дед работал плотником в вагонном депо железнодорожной станции Сталинград – II. Однажды при очередном налете самолетов бомба попала в столовую депо, куда дед зашел за хлебом. Осколками бомбы дед был ранен в грудь и в ногу. Об этом сообщили нам, и бабка с дочерьми и соседкой побежали в депо и принесли деда на одеяле домой. Рана в грудь была навылет размером сантиметров 7 – 8, и когда дед дышал, на спине сквозь бинты проступали фонтанчики крови. Отступающая с солдатами медсестра сделала ему перевязку и сказала, что он с такой раной долго не проживет. Без медицинской помощи с такими ранами дед прожил около месяца. Похоронили Спиридона Андреяновича во дворе дома, так как из-за постоянных бомбардировок отнести на кладбище не было возможности.
Помню воздушные бои самолетов. Зрелище красивое, но печальное, так как чаще всего сбивали наши самолеты. Однажды сбили немецкий, и летчик успел выброситься с парашютом. Приземлился он где-то в районе Дар-горы, и ребята постарше бегали смотреть.
Горели разбомбленные консервный завод и элеватор. Люди приносили оттуда консервы, оплавленные головки сахара и зерно. Мама тоже однажды принесла ящик консервов сельди в масле. Потом она с несколькими женщинами пошла на элеватор за зерном. В это время налетел немецкий самолет и стал стрелять из пулеметов по женщинам. Побросав мешки с зерном, женщины разбежались. Наша соседка Мария Шаронова была ранена в бедро, и мать вместе с другими женщинами принесли раненую в тоннель. Позже мама все-таки принесла с элеватора треть мешка зерна. Она замачивала пшеницу на ночь, потом, размолов на мясорубке, пекла оладьи на масле из рыбных консервов.23 августа бомбежка была особенно сильной и продолжалась почти весь день. Самолеты пикировали один за другим и, сбросив бомбы, возвращались снова и снова, наводя ужас завыванием сирен во время пикирования. Люди, почему-то, говорили, что это воют итальянские самолеты. Было несколько попаданий и в дамбу над тоннелем, но вреда нам не причинило, только содрогались стены. Когда налет закончился, мы увидели, что трамвайные рельсы на дамбе были искорежены и как будто завязаны в узлы. Здесь же лежала убитая лошадь, и люди побежали к ней, чтобы отрезать по куску мяса. Моя мать и бабка тоже принесли несколько кусков мяса и кастрюлю крови, которую потом жарили на сковороде и ели.
Бои все приближались, уже была слышна артиллерийская канонада. По оврагу через тоннель в сторону Волги шли отступающие солдаты, несли раненых. Однажды ясным утром молодой лейтенант с двумя или тремя солдатами, точно не помню, остановились у входа в тоннель. Все молодые, веселые, наверное, были довольны, что вырвались из пекла. Они сели завтракать справа от входа в тоннель на пригорке. В это время шальная мина попала в правую верхнюю часть бетонной облицовки тоннеля, и некоторые из этих бойцов были убиты и ранены. Вместе с ними была ранена молодая женщина - наша знакомая по имени Сима, которая на костре готовила завтрак.
Как-то раз, когда ожесточенные бои уже шли в районе станции Садовой, ручей, протекающий через тоннель, стал красно-бурым от крови.
Интересно, что когда отступающие солдаты медленно шли через тоннель, ни одна собака не лаяла на них.
продолжение на странице 3
